Курсовая на тему Основные принципы и этапы психоаналитической работы с детьми и подростками пережившими травматический опыт

Содержание


Введение 3
1. Механизм развития ОСР и ПТСР 5
2. Особенности посттравматического стресса у детей 9
3. Принципы и этапы лечения ПТСР у детей 21
Заключение 28
Список используемой литературы 30


Введение

В отсутствие крупномасштабных катастроф детская психиатрическая служба демонстрирует специфическую профессиональную «слепоту» к проблеме: травматические расстройства у детей практически не диагностируются. Это связано как c серьезными недостатками в организации службы, так и с объективными сложностями диагностики у детей, особенно дошкольного и младшего школьного возраста.
Многие дети не в состоянии рассказать врачу о факте травмы из-за неумения говорить на момент травматизации или утраты речевых навыков в результате произошедшего. Реакции страха и стыда, возникающие по причине искаженной переработки травматического опыта, препятствуют сообщению о пережитом насилии, а в некоторых случаях дети настолько теряют доверие к взрослым из-за случившегося, что само общение с ними становится пусковым фактором для тревоги и замыкания в себе. В некоторых случаях родители детей и подростков, переживших чрезвычайный стресс, также подвергаются травматизации и склонны к отрицанию или вытеснению факта травмы, поэтому они не являются надежным источником информации.
Возникновение травматического стрессового расстройства может быть обусловлено как единичным стрессом, так и множественными психическими травмами в раннем детстве. Наряду с нередкими для украинского общества случаями избиения и сексуального насилия, в том числе со стороны лиц, относящихся к группе первичной поддержки, травматическое значение имеют ситуации социального отвержения, потери отношений любви и привязанности, чувства собственного достоинства, постоянные унижения, издевательства в детстве. Нам известны случаи, когда насилию и унижению подвергались дети, находящиеся на лечении в детских психиатрических учреждениях, школах-интернатах.
Особенно опасны в детском возрасте случаи насилия, совершаемые лицами из группы первичной поддержки ребенка: женщинами, ассоциируемыми с образом матери, медперсоналом, учителями и воспитателями. Такие ранние психические травмы обычно не выявляются в связи с их вытеснением и диссоциацией, однако последствия физической, психологической, сексуальной травматизации ребенка могут быть чрезвычайно серьезными и приводить к развитию раннего посттравматического стрессового расстройства.
Прежде чем привести критерии, на основании которых можно заподозрить наличие ОСР и ПТСР, выясним, почему так важно своевременно выявить расстройство и оказать необходимую специализированную квалифицированную помощь.
Очень часто в клинической картине пациентов, переживших психическую травму, выявляются сопутствующие состояния: тревожные и фобические расстройства, депрессии, навязчивости, зависимости от психоактивных веществ, психосоматические заболевания и тяжелые личностные расстройства. В целом правильно идентифицируя коморбидную симптоматику, врачи нередко игнорируют роль воздействия психотравмирующего события. Если психиатры, оказывающие помощь таким детям, не учитывают аспекта психической дезинтеграции, возникающей при психической травме, то мероприятия, направленные на ликвидацию симптоматики сопутствующего состояния, не позволяют полностью устранить страдания пациента, даже в случае интенсивной терапии. Как правило, для лечения коморбидной симптоматики акцент делается на приеме психотропных препаратов, и полностью игнорируется необходимость психотерапевтической помощи (кризисной интервенции).
Поэтому цель данной работы – это рассмотреть основные принципы и этапы психоаналитической работы с детьми и подростками.
1. Механизм развития ОСР и ПТСР

Прояснить необходимость травмоспецифичного подхода в организации помощи данному контингенту пациентов могут нейробиологические представления о природе травматических расстройств.
Реакция человека, попавшего в экстремальную ситуацию, формируется с участием лимбической системы головного мозга (миндалевидное тело распознает значимость раздражителя, структуры гиппокампа, отвечающего за «когнитивную карту мира», и таламуса как центра включения сенсорной информации активизируются, формируя дальнейшую реакцию).
В норме после поступления сигнала об угрозе реализуется один из двух автоматических нейрогуморально детерминированных вариантов реагирования: борьба или бегство. Если обстоятельства ситуации не позволяют осуществиться ни одному из возможных вариантов реагирования (например, при изнасиловании), нейрофизиологическое равновесие нарушается, и регуляция переживаемого опыта с участием соответствующих отделов коры головного мозга становится невозможной. В этом случае человек не в состоянии ни адекватно отреагировать, ни упорядочить травматический опыт, организм словно «зависает» в незавершенной стрессовой реакции. Нейрофизиологический дисбаланс не позволяет человеку интегрировать в эксплицитной памяти (в виде вербальных воспоминаний, в логическом и хронологическом порядке) сильные сенсорные переживания (визуальные, слуховые, вкусовые, кинестетические), в результате чего они фрагментарно сохраняются в системе имплицитной памяти (в образах, впечатлениях, телесных переживаниях). Структура этого вида памяти не позволяет контролировать появление таких сенсорных переживаний в сознании человека, поэтому они всплывают и оживают в любое время, составляя основу одного из основных симптомов стрессового расстройства («флеш-беки»).
Подобные переживания вызывают сильный страх или стыд. Для торможения и приглушения сенсорных симптомов пациенты прибегают к социальной изоляции, у них нередко формируются зависимые (алкогольная, наркотическая, игровая) формы поведения.
Одним из механизмов, с помощью которого психика пытается справиться с неконтролируемыми воспоминаниями, является диссоциация, поначалу играющая охранительную роль (преодоление невыносимой ситуации). Постепенно она начинает приобретать комплексный характер, что чревато разрушением общей структуры личности. Эта опасность тем выше, чем раньше возникает повторная травматизация и чем меньше возможностей для вербальной обработки и интеграции в речевой зоне Брока коры головного мозга. Иными словами, чем дольше длится период молчания после психотравмы у ребенка, тем выше риск комплексной диссоциации.
Описывая воспоминания больных о травматических событиях, Жан-Мартэн Шарко (1889) назвал их «паразитами ума».
У людей со стрессовым расстройством драматически нарушается способность к интеграции травматического опыта с другими событиями жизни. Их травматические воспоминания существуют в памяти не в виде связных рассказов, а состоят из интенсивных эмоций и соматосенсорных переживаний, активизирующихся в состоянии эмоционального возбуждения или под влиянием стимулов или ситуаций, напоминающих о травме.
Поскольку пациент не может интегрировать травматические воспоминания в когнитивную схему, они практически не подвергаются изменениям с течением времени, поэтому жертвы «застывают» в травме как в актуальном переживании, вместо того чтобы принять ее как нечто, принадлежащее прошлому.
Со временем происходит «диффузия» между первыми навязчивыми мыслями о травме и реакциями человека на широкий спектр сигналов. Таким образом, создаются доминирующие «травматические сети» памяти. Внешне это проявляется в том, что пусковым моментом для навязчивых травматических воспоминаний со временем становятся совершенно отвлеченные стимулы. Теряется грань между нейтральными и предупреждающими знаками окружающей среды. Например, при оценке невинного звукового сигнала, поступающего в головной мозг, задействуются опыт, связанный с пережитой и недостаточно интегрированной стрессовой ситуацией.
Скорость и интенсивность вегетативного и соматического реагирования у людей со стрессовым расстройством не позволяет им «доверять» своим телесным реакциям как системе эффективного раннего оповещения о надвигающейся угрозе. Устойчивое «самопроизвольное» продуцирование «фальшивых» предупредительных сигналов приводит к тому, что физические ощущения теряют функцию сигналов эмоциональных состояний и, как следствие, они уже не могут служить в качестве ориентиров при какой-либо активности или деятельности. Таким образом, подобно нейтральным стимулам окружающей среды нормальные физиологические ощущения могут быть наделены новым и угрожающим смыслом. Собственная физиологическая активность становится источником страха индивида. Для адекватной адаптации и функционирования пациент с ПТСР должен заново научиться определять свои потребности и способы их удовлетворения, составлять план соответствующих действий. Для это